Не стирается из памяти Родина

(Окончание. Нач. в №1) Писем в те годы много писали. Почту возил Ефим Плешков (односельчане звали его дед Фин). Он был бородатый, и дети его побаивались.

Когда заходил в избу Эрны Камерцель, её ребятишки прятались под кровать. А он подшучивал над ними со словами: "Сейчас в сумку посажу и унесу!". Сама Эрна Фёдоровна12 лет трудилась в колхозной бригаде дояркой, затем в яслях 2 года, стояла рядовой колхозницей на сеялках, вручную веяла веялками. Также доярками в колхозе работали Вера Камерцель, Нина Мархель, Мария Ярославцева, Мария Иванова, Лидия Вахнер. Скотниками трудились Владимир и Андрей Камерцель. Механизаторами в последнее время работали Пётр Плешков, Никифор Англичанов, Карл Лебзак, Андрей Штро. В школе учила ребятишек Зоя Антоновна Плешкова. Когда её расформировали, детей на конях и тракторах стали возить в Боково.

   Отдыхать трудяги тоже умели. Вечерами собирались в домах на посиделки, у каждого по очереди, при этом детей оставляли на бабушек. На гармошке лучше всех играл Фёдор Филиппович Жуков, остальные веселились под его заливистые трели. Бывало, гуляли с ночи до утра, а с первыми петухами шли на работу. Очень любила молодёжь петь весёлые частушки. А песни, в основном, были грустными, рассказывающими о каких-либо жизненных историях. Пели "Калину красную", "Скакал казак через долину" и многие другие. Фольклор привезли с собой переселенцы, а некоторые песни – продукт устного творчества местных жителей, таких не найдёшь на просторах Интернета. Вот, к примеру, песня "Как по речке - по реке, по пути истока".

   Как по речке, по реке, по пути истока

   Шла девица, и с матросом  гонят стадо далёко.

   Если хочешь быть женой, то поедем с нами,

   Попроси совета ты у родимой мамы.

   Мать совета не даёт – ехать ей с матросом,

   Матрос замуж не возьмёт, насмеётся, бросит.

   Вот уж годик, вот второй – дочь идёт уныло –

   На руках она несёт маленького сына.

   Прими мать, прими родна, прими дорогая,

   Через годик будет звать "бабушка родная".

   Пойдём сын, пойдём родной, нас здесь не принимают,

   В синем море волны нас с тобою ожидают.

   Девица к морю подошла, сына отпустила,

   И сама ко дну пошла, горька сиротина.

   Если Э. Ф. Камерцель вспоминает о Виноградовке с точки зрения взрослого человека, проживавшего там, то Т. П. Киреева хранит память детства. Говорит, ребятишки во всём помогали взрослым: пока те на работе -- дома и варили, и мыли, и в поле были первые помощники: и косили, и метали. Но и для игр находили время. Купались в котловане около речки, весной в него заходила вода.

   -- Там же и мы купались, и скот,  раньше на жизнь проще смотрели, -- вспоминает она. – Мама много всего в детстве рассказывала. Например, что Яков Камерцель ходил вокруг скота и молитвы читал: "Батюшка Егорий храбрый", и молитвы эти действительно скот защищали – ни разу волки не напали. В мои детские годы молока и мяса уже вдоволь было. Мама розенцы стряпала (формы такие у нас были розочками), пироги рыбные и мясные, но, в основном, ели щи и пили смородиновый квас. Пиво все сами варили, у каждого хмель рос, и в поле его полно было. Отец пчёл держал. Однажды они на него напали, пришлось ему прятаться в погреб. Детьми мы развлекались как могли. У родственника, деда Власа Плешкова, вишню раз оборвали, он бы и так дал, но нам интереснее было украсть. Ночью прокрались в его сад, куст вишни прикрыли шалью с кисточками, фонариком светили на ягоды, срывали их и ели. Утром мама пошла к колодцу за водой, а его жена, баба Шура, ей сказала: "Говорить или не говорить". А мама ей отвечает: "А что говорить, вижу по косточкам, сколько их тут набросано". "Так, может, не ваши?". "Ваши не ваши, а все наши", -- отвечала ей та, чтобы не выдавать других детей, которые вместе с нами объели вишню. Провели, конечно, разъяснительные беседы. Ещё помню здание с большим мотором – в нём отец "свет гонял". Заправляли этот прибор соляркой. С появлением мелиораторской организации сильно изменился облик деревни. Вокруг выкорчевали все леса – "вплоть до белого болота", так то место называлось.

   Конечно, людям, которые обустраивали всё в Виноградовке, хотелось жить там долго и спокойно. Они не думали, что в начале 70-х деревня распадётся.  Э. Ф. Камерцель и Т. П. Киреева рассказывали о своей малой родине и с ностальгией, и с увлечением одновременно. Даже в какой-то степени очень трогательно, что я даже не удивилась, когда они сказали, что именно их семьи последними покинули эти обжитые места. Разъезжаться люди начали в 1971 году, первым уехал Андрей Камерцель, затем Сергей Плешков, семья Мархель, Карл Лебзак… Большинство жителей перебралось в соседние деревни и в райцентр.

   -- До свидания, Виноградовка! -- говорила я, глядя на пустую улицу. Так жалко было уезжать, что и слов тут не подберёшь... -- печально вздыхает Эрна Фёдоровна. Смахнула слезу  и продолжила. – Я, когда уезжала, некоторые дома оставались, думала, ещё приедем сюда. Бывали потом, конечно, и не раз, но постепенно люди всё оттуда перевезли, и дорог не стало. А сейчас совсем не к чему ехать, всё крапивой затянуло.

   Как и Э. Ф. Камерцель, не нашла следы своего дома несколько лет назад и Т. П. Киреева.

  -- Глядя на крапивное поле, со слезами пела песню: "Над тобою солнце светит, Родина моя…",  -- говорит она. – Я уехала в 72-м году, а родители остались, и ещё Семёновы. Мой отец, Пётр Плешков, и Иван Семёнов уезжали по работе, а их жёны -- мама Клавдия и Антонина, оставались в большой, но уже пустой деревне одни. Жили на разных её концах, но скотину держали в общем пригоне, потому, бывало, вместе подойдут к пряслам (изгороди), встанут, послушают, как коровы дышат, и на душе как-то легче становилось – живым пахнет! Жутко стало в Виноградовке, то и дело волки подвывали, потому осенью и они уехали…

   Вот и не стало деревни. Это был 1974 год. Ушла в небытие, как и остальные неперспективные деревни района. В настоящее время о её существовании в тех краях мало что напоминает, разве что в соседней Щитовке уцелевшие остатки былых садов на крестьянских усадьбах. В самой же Виноградовке не осталось деревьев, даже кладбище сгорело во время пожара. Но не стёрлась из памяти родина, жители охотно делились со мной своими воспоминаниями для районной газеты, потому что понимали: они теряются безвозвратно, и не подлежат восстановлению…

На снимке: жители Виноградовки

Фото из семейного архива Т. П. Киреевой