Мы выросли в труде

«Себя приучи не страшиться труда: Труд с разумом, с честью в согласье всегда» Фирдоуси. В одной из передач Радио России в программе «Взлётная полоса» шёл разговор ведущих с журналистом, побывавшем в Сирии.

Обсудив все текущие моменты его командировки, они в конце беседы задали ему несколько вопросов личного характера, один из которых был таким: "Что вам запомнилось из детства?" Я подумала, что сейчас будет хвалить своих родителей, как его воспитывали, учили уму-разуму и т. д., но ответ меня его поразил. Оказывается, в детстве он любил лазить по чужим огородам и садам. Соседи жаловались матери. Мать по-хорошему его убеждала, что это плохо, что у них в огороде и в саду есть то же самое, что и у соседей. Он молча слушал, соглашался, но продолжал "проводить ревизию" на стороне. Наконец этот слух дошёл до отца. Он, не долго думая, угостил сына крепкой "ременной кашей" так, что он на всю жизнь понял, что в чужом саду яблоки самые горькие.

   Я улыбнулась чистосердечному признанию журналиста и вспомнила своё детство: когда я перешла во 2 класс, меня мама тоже угостила такой "кашей" (отца-то не было), но только по другому поводу. А случилось это так…

   Нам с мамой как-то пришлось пожить на квартире у одной женщины. Домик у неё был пятистенный: кухня и комната. Несмотря на то, что в этом домике жило 9 человек, чистота была идеальная. Моей обязанностью было протирать пол, когда все взрослые уходили на работу. Самым противным местом для мытья пола была кухня, где возле печки стояла лавка, прибитая к полу и стене. Под ней стояли чугуны, горшки, коробки – словом, всё то, что необходимо для кухни. Вот чтобы там под лавкой было чисто, надо сначала всё переставить, вымыть, а потом снова всё поставить на место. В комнате же на полу лежали самотканые дорожки, но не вплотную друг к дружке, а с просветом. И я должна была приподнять половичок и мокрой тряпкой собрать пыль.

   И вот однажды, когда наша уличная детвора уже собралась для какой-то игры, я, чтобы скоротать время, быстренько в комнате протёрла просветы между половичками, в кухне под лавкой – вокруг горшков и чугунов, не переставляя их, ну, быстренько размазала грязь по кухне и с радостью, что сделала своё дело, побежала к ребятам. Но, видно, не даром в народе говорят: поспешишь – людей насмешишь. И мне в этот вечер было не до смеха… Когда пришла хозяйка, проверила мою работу, а потом пожаловалась маме, назвав при этом лентяйкой, вот тут-то я на всю жизнь запомнила мамину "ременную кашу"! И вот сейчас, находясь на пенсии и перелистывая страницы своей жизненной книги, думаю, что за свои 45 лет трудового стажа и более 60 лет общественной  работы я оправдала мамин наказ: "Делай так, чтобы не стыдно было людям в глаза смотреть, делай так, чтобы твоя работа радовала людей, а не огорчала, и не бойся никакой работы!" В силу своих возможностей стараюсь до сих пор выполнять мамин наказ.

   Да разве такое детство начиналось только у меня? Мы рано познали свои обязанности по дому, мы – это те, кто жил "под крышей безотцовщины". Подрастали мы – подрастали и наши обязанности. Самая трудная работа, на мой взгляд, это носить воду для дома из Ишима зимой. Когда на санки ставили флягу или бочку, наливали воду, сверху на бочку клали тряпку, прижимали крышкой, чтобы вода не разливалась. Старались за водой ходить вдвоём: один тащил санки за верёвку впереди, другой поддерживал бочку и подталкивал санки сзади. Для бани и скоту шла снеговая вода. Зимой воду возили со стороны, где Старица впадала в Ишим. Самое трудное – подняться в гору. Хорошо, если дорога была накатана подводой, в наше время дороги не чистили. Летом воду носили через луг, это тоже далековато, но всё же легче. Дело в том, что на дороге к дому у нас был Ровок, около которого мы ставили вёдра с водой, раздевались и снимали усталость тёплой водой ручейка. А чтобы не ходить к Ишиму 2-3 раза за водой, старались сразу нести 4 ведра: 2 ведра на коромысле, 2 – в руках. По поводу этой работы наш дружок Роберт Миллер впоследствии писал: "Водицу мы носили с реченьки, так, что порой ломило плечики. И семенил ногами Толечка, стараясь не пролить нисколечко". А если несли только 2 ведра на коромысле, то тащили ещё вязанку хвороста, которого на берегу Ишима было полно. Дома этот хворост рубили топором в поленницу, заготавливали дрова к зиме, а помельче – сжигали летом.

   Ох, уж эти дрова! Всё село в то время отапливалось дровами, которые сплавлялись по Ишиму с деляны. Её отводили за рекой на Калманском кордоне. Это было далеко от Викулово, поэтому наши пацаны уезжали на неделю. Брали с собой продукты, одежду, через неделю приезжали домой – помоются в баньке, отдохнут денёк и снова на кордон. Пока ребята работали на заготовке дров, девчонки ходили на колхозный лён – полоть, а ближе к осени – вязать снопы. Вставали рано, часов в 5 утра, а то и раньше. К полю шли пешком, чтобы не спалось, дорогой пели песни. Рано шли потому, что к середине дня лён становился сухим, сделать подвязку для снопа из сухого льна трудно, он ломался, кололся, руки все были исколоты. Поэтому рано утром рвали лён, прятали в тени, и тогда снопы обвязывали мягкими жгутиками. Сейчас молодое поколение понятия не имеет ни о льне, ни о том, как с ним работать, и что давал нам этот лён.

   Заготовленный лес на дрова спускали в реку, и плыл он по Ишиму до затора. И вот эти мокрые свинцовые чурки вытаскивали из воды и складывали в поленницы. Бывало, тащим такую чурку с подружкой Галей Загайновой на берег (он с наклоном к речке), только уложим её на землю, а она следом за нами катится, пока не догадались, что надо подкладывать под чурку что-нибудь. К вечеру до нитки промокшие, уставшие думали, хоть бы скорей учётчик пришёл, принял работу и произвёл тут же расчёт. Получив заработанный рубль, мы оголтелой оравой летели радостные домой, чтобы порадовать родных.

   Радовали мы взрослых не только заработком, но и дарами природы, которые находились за рекой. "Бывали мы на той сторонушке, где голубянка да черёмушка, и всей ватагой шли покосами, бурьяном, релками  да плёсами", -- вспоминал всё тот же Роберт Миллер. С пустыми вёдрами мы переплывали через Ишим, но вот обратно с полными ягод шли 3-4 км. А до чего вкусным был полевой лук, который мы собирали мешками! В каком виде только его не ели: и толчёным, и в пирогах, и в супе, да и просто только сорванным на лугу.

   Господи! Да где только наше поколение не работало в летнюю пору! И на кирпичном заводе, и на стройках домов, на лесозаготовках, на лесосплаве, на колхозных полях, на фермах и т. д. Но, сняв усталость в речке, бежали на улицу, рассказывали о проделанной работе, хвастали успехами и становились и "сыщиками-разбойниками", и "чапаевцами" -- детство и задор брали своё.

   Так, с раннего детства, без особых нравоучений со стороны взрослых мы знали свои трудовые обязанности и, как могли, помогали семье. Но это было для семьи, для себя. Но помнила мамин наказ, что надо радовать своим трудом не только себя, но и других, и этому учила школа…

(Продолжение следует)

А. ГЕРАСЁВА, с. Викулово