Воскресенка – звучит как песня…

На протяжении года редакция ждала писем от земляков для участия в проекте «Мы родом из детства».

И они присылали свои воспоминания – о том периоде жизни, который навсегда остаётся в памяти, и не важно, счастливым он был или не очень, – по прошествии времени всегда оказывается, что был самым лучшим… Мы получили немало историй, а за некоторыми ездили сами, в разные уголки нашего большого района. За воспоминаниями Людмилы Михайловны Гоголевой я отправилась в Ачимово – туда её семья переселилась после распада небольшой деревеньки Воскресенки, основанной переселенцами в 20 веке и исчезнувшей более сорока лет назад. За день до моего приезда она, погрузившись в воспоминания о счастливых детских годах, сочинила стихотворение о Родине, ведь Родина – всё-таки не только то место, в котором человек вырос, это вся наша большая, необъятная страна…

  Люблю Россию-матушку

  Осенью, зимой, весной и летом.

  Люблю Россию-матушку,

  Голодную, раздетую.

  В мехах и изумрудах,

  В реках и запрудах.

  Люблю Россию-матушку

  С лесами и озёрами.

  Люблю Россию-матушку

  С песнями задорными.

  С разбитыми дорогами,

  С печалью и тревогами.

  Люблю Россию-матушку

  С полями, огородами.

  Люблю Россию-матушку

  С разными народами…

                                       Из истории селения                                  

   Рассказывая о детстве, Людмила Михайловна мысленно перенеслась в прошлое на полвека. Там, в её памяти, всё ещё существует тот беззаботный островок счастья, солнечный и зелёный, где живы деды и прадеды, где молоды и дружны одноклассники, где кругом – высокий частокол, отделяющий друг от друга деревянные пятистенные домики. Имя этому островку – Воскресенка…

   Старожилы этой деревеньки, видевшей свет не более шестидесяти лет, и сами не знают, в связи с чем населённый пункт получил два названия: кто-то звал его Рахмановкой, кто-то – Воскресенкой. И даже на карте, составленной основателем Викуловского краеведческого музея А.В. Давыдова, он обозначен как переселенческий посёлок Воскресенский (Рахмановский). Известно, что его основали пришлые люди в 1914 году, по некоторым версиям, самоходы. Мама Л.М. Гоголевой Ирина Алексеевна Утрякова (1937 года рождения) говорит, что ещё от родителей слышала – пришли на это место 14 белорусских семей и поставили первые дома. Место выбрали выгодное – между Ачимово и Катаем, дорога в те времена там хорошая была (Сибирский тракт). В военные годы в деревеньке И.А. Утрякова насчитывала 25 дворов, а Людмила в своё детство (она с 1956 года) – уже 11. Неудивительно, что в начале 70-х Воскресенку покинули последние жители, ведь распадаться она начала гораздо раньше. А причина проста: она такая же, как и у остальных небольших русских селений, – все они попали в те годы в список "неперспективных"…

                            Мне подарили счастливое детство

   -- Какой я запомнила свою Воскресенку? – начинает рассказ Людмила Михайловна. – Чистенькая, ухоженная, домики справа и слева вдоль дороги. Травушка-муравушка по обеим сторонам федеральной трассы, ровненькая, словно дорогие газоны на футбольном поле. Свиньи, говорят, в то время ходили свободно, но поляна эта не была изрыта. А на поляне, в памяти, как будто сейчас, сидят деревенские жители… Старушки, вытянув ноги на траве, вяжут к зиме носки, варежки, при этом ведут обыкновенные разговоры: "А она накрасила свёклой щёки и пошла хвостом вилять…" А те, что помоложе, поют под гармошку дяди Миши грустную песню: "Куда бежишь, тропинка милая…" А парни и молодые папы с азартом в стороне играют в лапту. Вот такой я её и помню… Хоть телевидения и радио в деревне не было, судьба нас всё-таки не обидела. Собирали макулатуру, тряпки, драли лыко, сдавали яйца, шерсть – тем и жили. Видела, как дедушка сдирал с тушки свиньи шкуру – тоже заготовителям. Вообще, наши деды и прадеды подарили мне счастливое детство. Часто вспоминается, как собирала бабушка Поля всех нас 13 внуков, и мы шли к речке за голубянкой. У каждого – кружечка в руках. Принесём – бабушка пирожки испечёт, или съедим ягоды с молоком – такая вкуснятина! Любила я и зимушку. Бывало, отпросишься к дедам ночевать – вот счастье! Тихо, никто не шумит, не спорит. На ночь устраиваемся заранее. Две внучки с бабушкой на одной железной кровати, два внука с дедушкой на другой – напротив, кто постарше – на полу. Тулупы – вместо матрасов, шубы – вместо одеял, ну и фуфайки под головы. И вот начинается самое интересное. Задует дед лампу. Тишина. "Баба, расскажи нам что-нибудь", -- просим мы. Бабушка, чуть помолчав, начинает: "Пришли колчаковцы и давай всё бить-колотить, девок искать. А меня в подпол спрятали, в картошку зарыли, лежу ни жива ни мертва. Квашонку с тестом опрокинули. Кто-то им сказал, что в этом доме девка есть…" -- и зевает громко. Теперь деда очередь – он всё о войне говорил. "Перережешь колючую проволоку, а то бросишь шинель в скатке, переберёшься, пока прожектор не насветил… А то голову отсечёт, солдатик ещё метра 3-4 машинально бежит, потом падает…" Тишина. Все замерли. Долго смотрю в окно – месяц ясный, снег блестит, светло…

   Прадеды Людмилы Михайловны приехали в Воскресенку в числе тех 14-ти белорусских семей. Нестор Дроздов и его жена Дарья – родители деда Алексея. На войну он уходил из Воскресенки, и у них с бабушкой Пелагеей Павловной (Анохиной в девичестве, родом из Покровки) было трое детей: Мария (1932 г.р.), Михаил (1934 г. р.) и Ирина (мама Людмилы Михайловны). Тяжело им было в войну, особенно к весне. Картошку ходили по огороду мороженную собирали. Просыпались в 3-4 часа и бежали на ферму – телят поить, поросят кормить. Если опоздали – всё, воду в колодце вычерпали другие. Разжигали печь, в котёл носили снег и топили его, пока не хватит на кашу поросятам. А за работу получали только трудодни.

   -- Папин отец – Лука Григорьевич Утряков  1908 года рождения – сирота с Поволжья, -- продолжает Людмила Михайловна. – Знаю, что его отец умер в 1914 году. У бабушки Елизаветы Дмитриевны (1910 года рождения) были родители, и я их помню: Дмитрий Архипович Архипов родился в один день с Владимиром Лениным 22 апреля 1870 года, прабабушка Анастасия Николаевна, к сожалению, слепая была, но по дому помогала. Я часто сидела на лавке и наблюдала, как она моет посуду. Лука Григорьевич хороший был человек. Когда ни попросят жители – всегда открывал амбар (магазин от Райкопа), в любую погоду, днём или ночью. Вставал, зажигал лампу и выходил во двор.  Кажется, со всех деревень к нему ехали, и у него, к нашему удивлению, хватало сил и терпения не грубить. Помню, гостя у дедов, утром мы быстро умывались и садились за стол. Бабушка всегда готовила что-нибудь вкусненькое, например, домашний сыр и кисель из сухих ягод – смородины. И вот, я всё думаю: как раньше все могли уживаться в пятистенке? Две маленькие комнаты, и нас девять человек – четыре поколения! Прабабушка Анастасия (1874 г. р.), прадедушка Дмитрий (1870 года), дедушка Лука, бабушка Елизавета, папа Михаил, мама Ирина, тётя Евдокия Лукинична, тётя Надежда Лукинична и я. Мама говорит: "Некогда, наверное, ссориться было". Однажды оставила меня мама с прадедом Дмитрием, наказала смотреть за мной. Он согласился, сел на кровать и стал зыбку качать. Когда пришла мама, меня в ней не было – я на пол выпала, а он всё качает и спит. Годы прошли, мы построили себе домик. Я помню, связанные в снопы камыши заносили на крышу и укрывали её. Все деревенские мужчины и женщины помогали нам побыстрей перейти в свой дом! С тех пор у нас появилась возможность ходить по гостям, то в одну сторону деревни – к одним дедам, то в другую – к другим. Пришла как-то в гости в обеденное время к папиным родителям. Посадили за стол. Особо есть не хотела, но мне нравился у них чай – фруктовый с сахаром. Дошло дело до чая. Пью, а он несладкий. Сижу, смотрю в окно на амбар и не знаю, как сказать. Не вытерпела и говорю: "А сахара на столе нет". Мне отвечают: "Нет у нас сахара, внученька". Не поворачивая головы от амбара, задумчиво говорю: "Магазин рядом, а сахара нет". "На сахар денюшки нужны", -- парировала бабушка. А я говорю: "Принесу вам два яйца" (имела в виду – заработаю на заготовках).

    Нам с дедами повезло. Алексей Нестерович катал валенки – всем, кто попросит. Лука Григорьевич хорошо шил тулупы, шубы, сапоги. У него была швейная машинка "Зингер". Во время войны всех офицеров обшивал. Такой приказ был военный. Как-то мне в упрёк сказала одна старушка: "Ваши родители не ходили в войну босиком". На что я только улыбнулась: "Слава Богу, что у нас такие деды, потому и дошли до Победы!"

                                          Утрата последней приметы

   С родной деревней связаны все детские воспоминания Людмилы Михайловны, самые лучшие в жизни. Однако "воскресить" Воскресенку теперь можно только в мыслях. Из семей, которые жили в ней, дочь вместе с мамой вспомнили семьи Елесеенко, Осиповых, Никифоровых, Сорокиных, Арханьевых, ну и, естественно, там жили Дроздовы и Утряковы.

   Очень долго о том, что на этом месте в пяти километрах от Ачимово была деревенька, напоминал старый тополь – пожалуй, единственная достопримечательность Воскресенки (Рахмановки). Он стоял посреди деревни с левой стороны. Уже после распада деревни  люди приезжали в эти края, выходили из машин, становились рядом с тополем, вспоминали, где чей дом стоял, кто чем занимался, и он грустил вместе с ними. До сих пор спорят, кто его посадил, хотя с этого момента прошло больше восьмидесяти лет. Наследников у почти векового дерева не осталось, а в недавнее время кто-то сказал Людмиле Михайловне, что он естественным образом "погиб" -- время, видимо, подошло. Ну, а бывшим жителям от этого становится ещё грустнее – стёрлось с лица земли последнее напоминание об их удалённом уголке, том волшебном мире детства, в который вернуться, даже чтобы просто погостить, уже нельзя…