Стала чужая неприветливая земля родной

1941 год. Текла в Советском Союзе мирная трудовая жизнь. Взрослые работали, подрастали дети.

Но всё, что было построено и налажено, в одночасье разрушила война. Никто тогда и подумать не мог, что Великая Отечественная достигнет таких масштабов, отнимет столько жизней, перечеркнёт привычный уклад и затянется на долгих четыре года…

   Весть о её начале поволжские немцы восприняли как общую трагедию и хотели вместе с русскими защищать землю, уже давно ставшую родной. Но такой возможности у них не было. Их ждала депортация – безоговорочная и срочная. Всего в годы войны депортировали до 950 тысяч немцев. Количество имущества, которое им можно было взять с собой, строго ограничили. Всё, что наживали годами, пришлось оставить, а в неизвестность взять только самое ценное и необходимое. Семьи садили в товарные вагоны и везли вглубь страны, оставляя без средств к существованию -- лишь с правом на жизнь…

                                         Самое сложное время

   После издания указа Президиума Верховного Совета СССР "О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья" от 28 августа 1941 года была ликвидирована Автономная Республика немцев Поволжья и проведено их переселение . Согласно этому указу  в сентябре-октябре 1941 года были депортированы сотни тысяч советских немцев. Им было отдано распоряжение в течение 24 часов подготовиться к переселению, а затем с небольшим количеством своего имущества прибыть в пункты сбора. И тронулись эшелоны с переселенцами в направлении Сибири и Казахстана, подальше от линии фронта. В одном из них на территорию Тюменской области прибыла семья Лохман. Направили её в село Поддубровное Викуловского района…

   Сложно сейчас представить, что творилось в те времена в нашей стране, в районе. В любом селе, в любой деревне остались в основном женщины, дети, старики. А в колхозе нужно было продолжать работать, при этом и своему скоту заготавливать сено, засевать поля, сажать овощи в своём огороде. Нехватка мужских рук отрицательно сказывалась на всём положении дел. Трудоспособные мужчины один за другим призывались на защиту страны, одна за другой приходили в деревеньки похоронки, принося с собой слёзы, горе и отнимая надежды.

   И вот в такое сложное время – первые месяцы самой страшной в истории человечества войны – подселили к местным жителям депортированных поволжских немцев. Население такому раскладу не обрадовалось. Но по-другому и быть не могло. Семьи, которые лишились своих отцов, мужей, братьев из-за фашистских идей, не совсем понимали, что эти прибывшие немцы не имеют к вермахту никакого отношения, никто ничего не объяснял. Мало кто знал, что на территории нашей страны эти люди проживали с конца 18 века. Угрозу Советскому Союзу поволжцы представляли лишь потому, что являлись этническими немцами, но по сути -- обычными мирными жителями. Всё должно было рассудить только время. И оно показало: в последующие годы на новом месте жительства к ним стали относиться исходя из их личных качеств и поведения, многие заслужили доверие и уважение коренного населения…

                                          Первые годы на чужбине         

   Большинство поддубровинцев сохраняли к немцам человеческое отношение, особенно к детям. Правда, помочь им особо было нечем. Как помочь, когда в каждом доме – крайняя бедность, слёзы, похоронки? С приближением зимы стало ещё хуже. Дров для новоиспечённых гостей никто не заготовил, съестного никто для них не припас.

   Все эти трудности испытала на себе и семья Георга Георговича Лохмана, депортированная из села Штеффен Добринского района Саратовской области. В Поддубровное он прибыл с женой Шарлоттой Фридриховной и четырьмя детьми: Виктором -- 1931 года рождения, Рональдом – 1934, Эльзой -- 1938 и Артуром -- 1939. Сегодня Эльзе Георгиевне 83 года, и она по-прежнему проживает в Поддубровном. За плечами – целая жизнь, но она до сих пор вспоминает трудное детство, прошлые минуты радости и горя.

   -- Мама мне всё время говорила, что первое время в Сибири я не переставала у неё спрашивать: "А когда домой вернёмся, ты будешь нам снова булочки стряпать?", -- вспоминает Эльза Георгиевна Гусарова (Лохман). – Мне три годика было, я не понимала, что приехали мы сюда навсегда. Ни о каких булочках речи и быть не могло, потому что еды не было никакой. Жила наша семья в Саратовской области не бедно. До войны отец работал в строительной организации, а мама была домохозяйкой, с детьми сидела. Она до старости вспоминала наше село Штеффен, хвалила его. Стояло оно близко к реке Волге, кругом росли сады. Хорошо нам там жилось… Летом 41-го мы лишились всего, что было, стали ходить по миру, прося у добрых людей еду. Депортированных расселили на квартиры к местным. Нас поселили на маслозаводе, но потом оттуда выгнали. Жили мы и на улице Романенко, и на 50 лет Октября – отовсюду выгоняли. Последнего брата Сашу мама уже в Поддубровном родила, но он умер маленьким. Отца в 42-ом в трудармию забрали, оттуда он уже не вернулся, а мать туда не взяли, потому что беременна была.

   О том, что настанут такие времена, эта семья не могла и представить. Но и у местных жителей жизнь была ничем не лучше. Каждый день – тяжёлый физический труд, у кого-то мужья на фронте, у кого-то уже убиты… Русские дети были такими же голодными, как и немецкие, без хорошей одежды и обуви. Поначалу те вещи, которые Лохман привезли с собой, Шарлотта Фридриховна меняла на ведро картошки. Но вещи быстро закончились, и менять стало нечего.

   Выживали как могли, в основном за счёт леса. От голода спасал полевой лук и медунки. Осенью деревенские жители собирали грибы, а немцы не умели их различать, потому первое время не брали. Позже дети стали ходить по полям: искали хомяков и за копейки сдавали на шкурки. Шарлотта шила телогрейки, фуфайки на заказ. Вечером, когда ложились спать, она говорила детям: "Молитесь Богу, чтобы всё наладилось", и они молились вместе со взрослыми. Она привезла с собой много религиозных книг. Также большой проблемой для немцев было незнание русского языка.

   -- Старший брат Виктор в Штеффене окончил три класса школы, – продолжает Эльза Георгиевна. – Здесь его надо было в первый класс за парту посадить. А как ему учиться? У него что ни спросят, он только "Ну" и "Да" отвечал, больше не знал русских слов.

   В Поддубровном живёт родная племянница Эльзы Гусаровой Лариса Артуровна Мазур, работает библиотекарем в местной библиотеке. Она дополнила рассказ тёти воспоминаниями. Её отец Артур Лохман умер в 2011 году, уже нет в живых и дяди Виктора. Но при жизни он рассказывал племяннице, что всего в их семье проживало порядка 17 ребятишек. Проживали здесь такие же репрессированные родственники-немцы, и когда матерей забирали в трудармию, они отдавали своих детей Шарлотте Лохман, чтобы их не забрали в детдом. Только из Викулово однажды ей привезли сразу восемь ребятишек. Постепенно матери возвращались и забирали детей назад.

   Не раз вспоминал Виктор и о голодном детстве. Подростком он работал на конях, выполнял разные работы на полях. Говорил, травой не наедались. Если во время работы случайно выкашивали птицу, то там же и варили её в котле.

   Георг Лохман, по рассказам знакомых, умер в больнице. Из трудармии приходила справка, на каком руднике он работал и в какой больнице лежал, но его документы по ошибке направили кому-то другому, и семья так и не получила их назад.

                                   Трудиться приходилось много

   Постепенно немцы прижились в суровых сибирских краях. Одна деревенская женщина уже спустя многие годы призналась Эльзе Георгиевне: "Нам в 41-ом сказали, что немцы приедут и что они совсем другие. Вот вы приехали, мы с односельчанками тайком подсматривали за вами в окошко и ничего не понимали: "Обычные люди, как и мы, ничем не отличаются".

   Так и росли немецкие дети вместе с русскими. В один клуб ходили на пятачки, в Пасху на одних качелях качались. Эльза Георгиевна не помнит, чтобы её кто-то из детей обзывал или дразнил. "Может, и говорили чего, но я не понимала по-русски", – говорит она. Немецкий язык, который учили в школе советские дети, был совсем не похож на тот, на котором разговаривали поволжские немцы. У них был особенный диалект. Поэтому Виктор и Рональд в школу не пошли, а писать и читать научились сами. Младшие дети Эльза и Артур легче адаптировались к новым условиям жизни, потому что были маленькими. Со временем большинство депортированных научилось понимать язык и изъясняться на нём.

   Работать Эльза начала рано. Весна придёт -- нужно навоз на поля возить, сеять на быках, лето наступит – осот полоть на колхозных полях, много тогда его было, полностью затягивал сельхозугодья. И всё это без перчаток, изработанные детские руки болели. Иногда нанималась в няньки.

   Повзрослев, устроилась на работу в колхоз имени Ленина счетоводом. За трудодни тогда начисляли копейки и по двести граммов хлеба. Вышла замуж за местного парня Михаила Ивановича Гусарова, родила единственную дочь Ирину. Держали  большое хозяйство. Михаил работал ветеринарным врачом в колхозе. Некоторое время проживали в Коточигах, так как мужа перевели туда по работе.

                                       На хорошем счету

   Местные жители уважали семью Гусаровых. Эльза Георгиевна придерживалась активной жизненной позиции, принимала участие в общественной жизни села.

   Её мама Шарлотта умерла в 1970 году, муж – в 1983-ем. Дочь Ирина проживает в Викулово. У неё две дочери и четверо внучат. Виктор и Артур также всю жизнь прожили в Поддубровном, обзавелись семьями. Виктор работал электриком, Артур в разное время был бригадиром, заведующим МТМ, специалистом в Технологическом центре в Викулово. Рональд долгое время жил в Казахстане в немецком посёлке. После перестройки переехал с семьёй в Германию. Сейчас ему 88 лет.

   Некогда депортированные немцы выжили несмотря ни на что, их не испугали трудные условия сибирской жизни, они укоренились здесь, продолжили свой род. Этот народ отличает кропотливость и аккуратность в делах, своим трудом они внесли огромный вклад в Победу страны, а также в развитие области, района.

   …На память о жизни в Саратовской области у Эльзы Гусаровой остались только несколько чёрно-белых фотографий и небольшая книга на немецком языке. Было ещё старенькое мамино платье, но в своё время она его перешила. И воспоминаний о Поволжье как таковых нет, потому что её увезли оттуда в ранние детские годы. Вот и получается, что вся её жизнь в буквальном смысле связана с сибирском селом, которое и стало малой родиной как для неё, так и для её братьев и племянников.

   -- В детстве я ничего хорошего не видела, -- в заключение беседы, вздыхая, говорит бабушка. – Но как бы то ни было – это мой край, здесь я выросла и живу до сих пор. Сильно я его полюбила…

Фото из архива Эльзы Гусаровой

Другие материалы по тегу "Укрепляя единство"