Переселенцы. сто двадцать лет спустя (часть 8) Михалачка

(Продолжение. Нач. в № 41)

   Так случилось, что к маю прошлого года я нашла в метрических книгах все имена детей Евдокима и Харитона, нашла имена почти всех их внуков. Оказалось, что имя Михаил было популярным в роду Мельниковых. Кроме неизвестного мне доселе Михалачки, этим именем были названы сыновья у Никиты Евдокимовича и Ивана Евдокимовича. Так что разыскиваемый мною Михалачка, а точнее Михаил Михайлович Мельников, эту троицу дополнил.

Ну, и отец Михалачки, напомню, тоже был Михаилом.

Тогда, на встрече с Гольдбергом мы много говорили и о войне – эта тема для него была и остаётся и по сей день очень важной. Не одна уже книга о войне и об участии в ней солдат из Тюменской области им написана, но поиски свои он не прекращает ни на минуту. Удивительный и сокровенный человек!..

Я увозила домой несколько книг, подаренных автором: "Возвращённые имена", "Неизвестные известные герои", "Запрещённые солдаты". В этих книгах есть не только воскрешённые из небытия имена, но и потрясающие душу истории этих людей. Есть в тех книгах имена солдат ермаковцев и солдат из окрестных деревень, пропавших без вести и прошедших сквозь ад плена и выживших. Теперь их имена известны благодаря гигантской работе, проделанной Рафаэлем Соломоновичем. Его труд по возвращению памяти о простых солдатах Тюменщины поистине восхищает. Огромное спасибо ему за это!

                                                      НАХОДКИ

 

Вдохновившись встречей с Гольдбергом, получив от него доброе напутствие на поиски Михалачки, я отправилась домой, в Петербург.

Возвращалась я поездом. Дорога заняла двое суток. С Интернетом было плохо, но у меня был с собой ноутбук с архивом собранных материалов и книги, так что скучать не приходилось.

Из "Книги расстрелянных", в которой названо более восьми тысяч двухсот имён, сделала выборку фамилий крестьян-белорусов по всем поселениям Тюменской области. Список оказался внушительным и очень страшным: в нём я насчитала более двухсот имён…

Некоторые фамилии из списка мне были знакомы из детства: Босяков, Денисенко, Жердецкий, Зубарев, Ковалёв, Мельников, Павлюченко, Юрков. Это были крестьяне из деревень Ермаки, Осиновка и Еловка. Но были в списке и неизвестные мне Лозиков и Паденков, хотя они и жили в соседних деревнях с Ермаками – Жигулях и Пестовке.

Почти все они были уроженцами белорусских деревень – о месте их рождения, как и о годе рождения, сообщалось в коротком досье на каждого. Старшим по возрасту в этом печальном списке оказался Жердецкий Герасим Кузьмич, восьмидесяти одного года. Он был переселенцем из деревни Церковье Могилевской губернии. А самым молодым был Лозиков Филипп Селивёрстович, родившийся в семье переселенцев в сибирской деревне Жигули, и шёл ему только тридцать третий год.

"Чьи-то деды и прадеды, – думала я, читая страшные строчки, сообщавшие о их гибели. – Знают ли внуки и правнуки об их судьбе, знают ли они, в каких расстрельных ямах Ишима или Омска лежат их ни в чём не повинные родственники, объявленные властью врагами народа?"

Конечно, тема репрессий – это большая и нелёгкая тема, и она требует серьёзного разговора. Когда-нибудь я к ней обязательно вернусь, потому что она кричит и болит. И судьба многих моих земляков продолжает меня волновать…

Но сейчас меня ждали поиски Михалачки.

Я вспомнила, что в моём компьютере есть папка с копиями страниц сайта "Память народа" – некоторое время назад я собирала сведения о воевавших и погибших земляках ермаковцах. Открыв папку, стала просматривать копии документов. Среди них оказались сводки донесений о погибших и пропавших без вести солдатах, составленные Викуловским райвоенкоматом в разные послевоенные годы. В одной из таких сводок за 10 апреля 1948 года за № 2/0130 нашлась вот эта запись:

"Мельников Михаил Михайлович, сержант, летчик, б/п, 1923 г.р., место рождения: Тюменская область, Викуловский р-он, с. Ермаки, ВВС, призван неизвестным РВК, г.Энгельск, дата прекращения письменной связи: декабрь 43 г."

В графе о данных родственника, сообщавшего о том, когда прекратилась связь, была записана его мать – Лозикова Ирина Дорофеевна.

Эта запись открыла многое: и то, что Михаил, возможно, был лётчиком, и год его рождения, и новую фамилию его матери Ирины. Она была Лозиковой!

 Из рассказа тёти Зины я помнила, что Ирина второй раз выходила замуж в Жигули. Но только что обнаруженный Филипп Лозиков в "Книге расстрелянных", он ей кем мог доводиться? Родственником мужа? А сколько их там, Лозиковых, в Жигулях было? Но может, он и был её мужем?

"Так, стоп, – подумала я, – надо успокоиться". Стала размышлять.

Картина получалась страшной: один муж убит, второй расстрелян. Нет, скорее, это брат мужа. Да и моложе Филипп Лозиков Ирины Дорофеевны на пять лет. Вот ведь в книге написано, что он родился в 1905 году. А про неё известно, что она была 1900 года рождения. Ну, какой же он ей муж?..

Но, чтобы не сомневаться и что-то не придумывать, надо было искать документы о втором браке Ирины Дорофеевны.

На помощь в обнаружении документов о рождении Михалачки и записи о втором браке его матери Ирины мне мог прийти Викуловский районный отдел ЗАГС. Там работают удивительные женщины, всегда очень быстро и профессионально отвечающие на мои запросы. Это Светлана Анатольевна Плюхина и Алёна Валерьевна Бакшеева. Сразу же по возвращении домой я отправила в Викулово новый запрос. Честно говоря, не очень надеялась, что нужные документы найдутся. Но мне повезло: нужные сведения сохранились! Я ликовала и благодарила за безотказную помощь работниц ЗАГСа.

Вот что стало мне известно из присланных ими сведений: Михаил Михайлович Мельников родился 21 июня 1923 года. Ирина Дорофеевна, записанная в книге актов гражданского состояния как Арина Федосеевна (!) Чернякова, 25 февраля 1925 года сочеталась браком с Лозиковым…Филиппом Селивёрстовичем.

Я не верила своим глазам. Мои предположения, возникшие тогда, в поезде, о том, что расстрелянный Лозиков из книги Гольдберга мог быть вторым мужем Ирины, подтвердились сообщением из архивной справки  ЗАГСа… Это оказалось именно так: в девятнадцать лет Филипп Лозиков женился на Ирине, вдове Михаила Харитоновича Мельникова, и стал отчимом двум её детям. Михалачке шёл второй год.

Конечно, мне хотелось узнать, когда, хотя бы примерно, погиб первый муж Ирины. И кое-какие сведения о том времени мне удалось добыть. В моём распоряжении были копии из Ишимского архива так называемых "Списков избирателей в советы". Это были списки для выборов по Ермаковскому сельсовету за октябрь 1923-го и февраль 1924 года. В них были внесены все члены семей старше восемнадцати лет, имеющие право голоса. Тогда, в те годы, выборы проводились часто – то было время становления новой власти, и составы местных Советов в деревнях менялись без конца. Но эти частые выборы очень помогли тогда мне в моих поисках.

Так, в списке от 21 октября 1923 года Михаил Харитонович Мельников и его жена Ирина были записаны как члены семьи старшего брата Михаила – Матвея. А в списке за 24 февраля 1924 года  записанной в семью Матвея оказалась только Ирина. Михаила в списке уже не было. Так что можно предположить, что погиб Михаил Харитонович именно в этот промежуток времени. Михаилу Харитоновичу шёл двадцать пятый год.

"А как же Ирина? – думала я. – Осталась одна, с двумя детьми. Жила в семье брата покойного мужа, да ещё со свекровью Сиклитиньей, хотя ведь наверняка ещё были живы её родители. Да и старшие братья жили в Ермаках".

Вернувшись к списку избирателей за февраль 1924 года, стала смотреть, есть ли в нём её родители и братья. Родители Ирины в этом списке были. Но иногда документы умеют сообщать то, о чём ты даже не можешь предположить. А записи сообщали, что отцу Ирины – Дорофею Моисеевичу Чернякову – было девяносто лет, а матери Екатерине – восемьдесят. Однако даже если допустить, что в возрасте отца писарь допустил ошибку, то родители, по меркам тех времён, были очень стары и забрать дочь к себе, конечно, не могли, да они и сами-то, как выяснилось, жили не одни, а вместе с семьями сыновей Елисея и Кузьмы. В списке избирателей отыскались и самые старшие братья Ирины – Григорий и Карп с жёнами и детьми. Семьи в ту пору у многих крестьян были большими, детей в них всегда было помногу: рожали, как говорили, столько, "сколько Бог давал…" Вот и род Черняковых был велик. Род был многострадален: двое из сыновей Дорофея Моисеевича Антон и Павел были зверски замучены и убиты колчаковцами в 1919 году во время Гражданской войны…

Судьба молодой вдовы, как и её детей, продолжала меня волновать. Где-то она должна была встретиться с Филиппом Лозиковым, – не сидеть же ей век на шее у родственников мужа. Но Лозиков был уроженцем деревни Жигули и, скорее всего, там и жил. Где они могли встретиться? Так бы я и терялась в догадках, если бы не подсказка ещё одного документа.

Совершенно не по этому поводу я пересматривала копии документов из Ишимского архива, касающиеся деятельности религиозной общины Ермаковской Николаевской церкви в двадцатые годы. И вот в наново переписанном по указке Советов Уставе Ермаковской церкви за июль 1926 года в списке прихожан, засвидетельствовавших этот Устав, среди фамилий Мельниковых был записан Лозиков Филипп. Тогда я и предположила, что встретиться с ним Ирина могла в Ермаках и, возможно, на службе в церкви, куда съезжались крестьяне из окрестных деревень, или на одном из престольных праздников. И там, увидев Ирину, он влюбился в неё без памяти, да так, что, наверно, ослушался воли родителей и женился на вдовушке с двумя детьми. Так ли это было или не так, сейчас не узнать ни от кого, но то, что после женитьбы он остался жить в Ермаках, подтверждает запись из этого списка. Женились они, напомню, в феврале 1925 года.

Но, повторюсь, это только мои предположения.

Возможно, что позже родители Филиппа примирились с его выбором, и он вернулся в родную деревню Жигули, уже с семьёй. Там у Филиппа с Ириной родятся две дочери – Екатерина и Лидия. Но об этом я узнаю много позже, когда разыщу на просторах Интернета нескольких родственников Ирины из рода Черняковых, и они, проникнувшись всей этой историей, станут помогать мне в сборе материалов.

Тогда же, в самом начале поиска сведений о Михалачке, зная о нём совсем немного, я думала, кто бы мог ещё его помнить и что-нибудь о нём рассказать?

Я вспомнила о Феодоре Даниловне Суздалевой, проживающей в Ермаках.

Феодора Даниловна, несмотря на очень преклонный возраст, обладает прекрасной памятью на людей и события давних времён. Я не раз обращалась к ней за помощью, и она охотно делилась своими воспоминаниями. Но в этот раз она могла мне особенно помочь. Феодора Даниловна могла знать Михалачку – она была его ровесницей! Они родились в одном году – 1923-м, и, как выяснилось, почти день в день: Михаил родился 21-го, а она – 23 июня.

Конечно, знать в раннем детстве она его не могла, потому что жили в разных деревнях, а вот каким он был юношей, она вспомнила. И рассказала

о том времени, когда Михаил с матерью Ариной и двумя сёстрами появился в Ермаках.

– Это было перед войной. Я помню Арину и двух её девок. И Михаила помню. Он таким высоконьким был, худеньким. Ай, а кра-си-вень-ким был!.. Работал в колхозе нашем учётчиком. Образованным был. Тогда ж никто не поставил бы неграмотного учётчиком. Да, однако, недолго и поработал, в армию, наверно, ушёл, а может, и на войну, уже не помню. Больше я его не видела, – рассказывала Феодора Даниловна.

На мой вопрос, когда же всё-таки Арина с детьми появилась в Ермаках и где они поселились, ответила:

 – А за два-три года перед войной, наверно, и переехала Арина из Жигулей в Ермаки. Мужика её, говорили, что убили, вот и вернулась она в Ермаки. А жить-то ей и негде, хоть родни было много. Вот помню, что взяла она коня да телегу в колхозе, да и поехала с Мишей в соседнюю деревню Муравинную хату куплять. Деревня тая разъезжаться стала, так Арина, видать, там за небольшие деньги и сторговалась, а можа, и так ей хату отдали… Перевезли они эту маленькую хатку, да и поставили её там, где потом был наш радиоузел. Знаешь ведь это место? Вот там и жили помаленьку.

Я слушала рассказ тёти Феодоры и всё больше сопереживала Арине, и понимала, что ей, Арине, после гибели мужа некуда было больше бежать, кроме Ермаков, где были родные люди. К этому времени мне уже было известно, что Филипп Лозиков – муж Арины – был расстрелян 11 сентября 1937 года в Ишиме, как враг народа. (Он был посмертно реабилитирован 18 мая 1989 года).

Вполне возможно, что, получив об этом известие, Арина и бежала с детьми осенью тридцать седьмого в Ермаки. Время было непредсказуемое. Судьба и на этот раз была немилосердна к Арине – теперь она дважды вдова. Но надо было как-то выживать – на руках две маленькие дочки. И сынок Михалачка, которому шёл пятнадцатый год, остался в доме за мужика. Он был её единственной надеждой и отрадой, помощником и защитником.

 Так и стали они жить в Ермаках. Арина пошла работать в колхоз разнорабочей, а Михалачка стал учётчиком. Колхоз назывался "Красный боец".

И всё бы потихоньку, наверно, у них наладилось, если бы не проклятая война. Война, поставившая под ружьё многих "красных бойцов" того колхоза. Не обошла эта участь и единственного сына Ирины Дорофеевны…

Я продолжала поиски. О том, что Михалачка работал до войны учётчиком в колхозе, сообщил ещё один документ, найденный на сайте "Память народа". Это был "Формулярный список на мл. начсостав и красноармейцев 2 маршевой роты 1 Стрелкового батальона 380 ЗСП, 42-й зсбр.". В этом списке в строке под номером 91 Михалачка был записан как Мельников М.М. Там сообщалось, что он сержант, командир отделения, комсомолец, из "служащих", а за плечами у него семь классов образования. Дата призыва – март 1942 года. Но о месте призыва не сообщалось, как и о том, куда, в расположение каких частей направлялась вторая маршевая рота, а вместе с ней и М.М. Мельников. Из документа было лишь известно, что согласно "Приказу № 257, седьмого октября 1942 г. рота убыла…"

Вот, пожалуй, это были и все сведения о Михаиле Михайловиче Мельникове, найденные на военном сайте к лету прошлого года. Сведения эти, однако, были противоречивыми: в сводке донесений Викуловского РВК за 1948 год о потерях он был записан лётчиком, пропавшим без вести в декабре 1943 года, а в списке 2 маршевой роты – командиром отделения стрелкового полка. Поиски зашли в тупик.

Отложив на время военные сайты, я переключилась на поиски родственников матери Михаила – Ирины Дорофеевны Черняковой-Лозиковой и её дочерей. Мне очень хотелось узнать о том, как сложилась жизнь Ирины и, возможно, хоть что-нибудь услышать о Михалачке. На помощь пришёл Интернет: в социальных сетях родственники и отыскались.

   О том, что братьев у Ирины было шестеро, мне было известно из метрических книг. В Ермаках в пору моего детства жили потомки одного из них – Елисея Дорофеевича, внучек которого мне посчастливилось отыскать на просторах Интернета. Сначала нашлась Марина Плюхина из Викулово, поведавшая очень многое не только о семье деда Елисея, но и большом роде Черняковых. А позже я познакомилась с Ольгой и Людмилой Пихун из Казахстана – двоюродными сёстрами Марины и тоже внучками Елисея Дорофеевича. Все они – Марина, Ольга и Людмила, к слову сказать, оказались небезучастны к истории своего рода – они, как и я, тоже собирали информацию для родословного древа рода Черняковых  и многими сведениями со мной поделились. Я же, в свою очередь, рассказала им о нашем с ними родстве через Ирину Дорофеевну. Всем им я бесконечно благодарна за совместные усилия непростых поисков сведений о судьбе Ирины и её детей.

Однако самую большую помощь в розыске потомков дочерей Ирины оказала Людмила Кушнир (Пихун). Она, проникнувшись моим рассказом о Михалачке, сделала почти невозможное. Людмила не просто отыскала, но и помогла мне наладить связь с внучками и правнучками дочерей Ирины Дорофеевны, и низкий поклон ей за это.

И вот теперь, спустя почти год с начала моих поисков, я знаю из первых уст почти всё о судьбе Ирины и её дочерей – старшей Екатерины и младшей Лидии Лозиковых. Внучки Ирины Светлана Владимировна Дубовая и Лидия Михайловна Бердникова поделились со мной не только воспоминаниями о ней, но и бесценными фотографиями.

В их семейных альбомах сохранились несколько чёрно-белых снимков далёких послевоенных лет, на которых запечатлена Арина Дорофеевна (а именно так её и называли в семье), её взрослые дочери и внуки.

Но самым большим подарком, о котором я даже и мечтать не смела, стали две фотографии разыскиваемого Михалачки, каким-то чудом сохранившиеся в архиве Светланы Владимировны – дочери Лидии Филипповны Лозиковой. Семья не раз переезжала, но эти фотографии хранили и передавали из поколения в поколение.

Это было невероятно! Я просто не верила своим глазам, рассматривая на старых фотографиях Михалачку – сына Михаила Харитоновича и Ирины Дорофеевны Мельниковых...

На одном из снимков предо мной предстали два симпатичных курсанта-учлета. Тот, что справа, высокий и кра-си-вень-кий (как сказала мне о нём Феодора Даниловна Суздалева) и был Михалачка – мой двоюродный дядя.

И чтобы уже не сомневаться в том, что это он и есть, я попросила Светлану Владимировну заглянуть на обратную сторону снимка – нет ли там надписи. И мне опять повезло: надпись была! Аккуратным, каллиграфическим почерком рукой Михалачки было написано (привожу дословно):

"На долгую и вечную память своим родным: мамаше, сестрёнкам Екатерине и Лиде, и бабушке от Вашего сына и брата Михаила". А ниже сообщалась: "Фотографировался 25 мая 1941 г."

Я рассматривала фотографию и перечитывала надпись. Я смотрела на него, Михалачку, и никак не могла насмотреться на этого ещё совсем молоденького, но такого серьёзного на вид парня. На снимке ему ещё нет и восемнадцати. Восемнадцать ему исполнится совсем скоро – 21 июня. А на следующий день, 22-го, начнётся война, которая оборвёт его жизнь на самом взлёте, как и жизни сотен тысяч таких же, как он, молодых ребят…

Но кроме огромной радости эта фотография задавала новые вопросы. Теперь уже было совсем непонятно, как искать его и где? На этом снимке Михалачка в форме курсанта лётного училища накануне войны, но какого училища? По предположениям форма на нём, скорее всего, соответствует форме училища гражданской авиации. Мечтал стать лётчиком Михалачка? Но где, в каком городе было то училище, курсантом которого он был в мае 1941-го?

Надпись Михаила на фотографии об этом не сообщала. И ответов на эти вопросы пока не нашлось...

Но вот весной этого года сайт "Память народа" начал радовать обновлениями – к юбилею Победы из Центрального архива Министерства Обороны (ЦАМО) стали появляться новые сведения о фронтовиках. В одном из таких обновлений я, наконец, узнала о месте призыва Михаила Михайловича Мельникова. Он призывался на фронт в марте 1942 года Тюменским РВК, Омской области, из Тюменского района. Ещё в одном обновлении на том же сайте спустя некоторое время сообщалось, что в "Книгу памяти Саратовской области" в т.8 г. Энгельса на стр.185 занесён "Мельников Михаил Михайлович, род. 1923 г., с.Ермаки, Викулов. р-н, Тюмен. обл. Сержант, ВВС. Пропал без вести 1945 г.". Книга вышла в свет в 1995 году.

Теперь становилось понятно, что благодаря новым данным о Михаиле поиски надо продолжить, и я отправила запросы в Тюменский РВК и Отдел Военного комиссариата по городу Энгельсу и Энгельсскому району Саратовской области. Возможно, что там найдутся новые сведения о разыскиваемом командире отделения стрелкового полка, отправившегося на фронт в октябре 1942 года и о лётчике, пропавшем без вести в 1945 году. Надеюсь, что из ответов этих ведомств мне станет яснее, как же всё-таки сложилась фронтовая судьба Михалачки. Помочь мне обещали.

(Продолжение следует).